Есть среди нас люди, способные, не прибегая к сложным хирургическим манипуляциям, сделать человека в возрасте бодрым юнцом, а юношу — почтенным старцем; лысого наделить пышной шевелюрой, а обладателя густых волос без всяких ножниц превратить в «колобка».

Специалистов, которым под силу подобные преображения, немного, в нашем регионе их считанные единицы. С одним из них — заслуженным работником культуры, гримером-постижером Светланой Кислицыной — корреспонденты «Липецкой газеты» встретились в Липецком государственном академическом театре драмы имени Толстого. И автор этих строк на себе испытала волшебное воздействие ее искусства.

Что скрывает паранджа

Наше общение с мастером началось с конкретного действа. Светлана сажает меня перед зеркалом и начинает работу. Наклеивает ресницы, с помощью карандашей и кисточек удлиняет глаза, подводя стрелки, делает их миндалевидными, яркими, жгучими. Что удивительно: мне с природной светло-русой внешностью волоокие очи подходят! Затем на моем лице появляется красивый изгиб черных бровей. Светлана Алексеевна выравнивает цвет лица, без чего не обходится ни один макияж. Дополняют образ восточной красавицы пухлые алые губы, чуть удлиненный нос, форму которого опять же скорректировала специально подобранная цветовая палитра макияжа, и парик из черно-жгучих коротких волос. Новая внешность мне нравится. Одно только неудобство: национальный колорит образа волнует кровь, так и тянет закружиться в восточном танце, но вот прическа... Светлана мгновенно «наращивает» волосы, меняя парик, надевает на меня бусы из крупных красных жемчужин-шариков. И о чудо! В это мгновение я чувствую себя одной из четырех любимых жен шейха.

— Нет, — корректно возражает Светлана. — Вы похожи на девушку с Востока на выданье.

И я вдруг слышу далекий звон копыт арабских скакунов. Он становится все ближе и ближе. Вот сейчас в шатер войдет свита жениха и предложит выкуп моему отцу. Интуитивно начинаю искать необходимый мне сейчас предмет, без которого мой род будет опозорен, — паранджу. Но кругом — парики, спреи, кисточки, раскрытые коробочки театрального грима, напоминающие акварель художника. Гримерка возвращает меня в действительность.

Вредная баба

Профессионально выполнив работу, Светлана преображается сама, входит в азарт. Движения ее рук становятся быстрыми, она достает из потайных шкафчиков и ящичков нужные вещички. Неожиданно на гримерном столе появляется новый, весь в кудряшках парик и коробочка, полная самых разнообразных носов.

— Ну-ка, выбирайте, какой вам больше нравится? — предлагает мне гример.

Всяким пятачкам и симпатичным курносым носам предпочитаю такой, как у Буратино, — любила я в детстве этого героя. Его-то и приклеили.

— Если свет правильно падает, то, поверьте, зритель ничего не заметит. Нос смотрится как родной, — рассказывает Светлана, а сама быстрыми движениями снова меняет мое лицо: делает маленькие поросячьи глазки с белыми мучнистыми ресничками-невидимками и ехидный рот, переходящий в противный подбородок.

Конечно, после превращения из красавицы Востока в кумушку из коммунальной квартиры, видимо, дотошную, доносящую и подглядывающую за всеми, испытываю легкое потрясение. Но образ уже магически действует.

— Я знаю, кто ходит к соседке из 17-й квартиры. Вчера один был, а сегодня уж другой! — помогает мне мастер, создавшая образ.

А я продолжаю:

— Жаль, что парткомов больше нет, некуда на вас, гражданочка, жаловаться! Ну ничего, мы создадим совет общественности и будем бороться за возвращение нравственности в наши дома! Нравственность всегда в моде!

Надев клетчатый халат, довершивший образ, ради фотосессии подглядываю в дверь гримерной заслуженного артиста России Николая Чебыкина. Николай Петрович, всякого повидавший в своей театральной жизни, даже вопроса не задал. Светлана Алексеевна наблюдает и улыбается.

— Так я помогаю актерам в их сложном искусстве перевоплощения, — скромно добавляет она.

Кстати, на все мои превращения ушло не меньше полутора часов.

Цейтнот в Новый год

В крупных столичных театрах обычно есть два отдельных цеха: гримерный и постижерный. В последнем изготавливают парики, усы, бороды и другие накладки из волос. В театре имени Толстого Светлана Кислицына одна работает с труппой и как гример, и как постижер. Как все успевает, даже представить себе сложно.

Еще до запуска спектакля или съемочного процесса Светлана продумывает все необходимые детали грима, чтобы результат соответствовал замыслу режиссера. Приходится учитывать силуэты лиц актеров, их характерные черты, особенности костюма, освещения, которое планируется применить на сцене. В день спектакля или съемки гример работает над лицом актера, стараясь успеть к началу спектакля.

— Очень много работы в «Сказке о царе Салтане». Там одни и те же актеры выходят на сцену в разных образах. Приходится быстро накладывать им новый грим, — рассказывает наша собеседница.

— С 24 декабря на сцене театра драмы начинаются утренние детские спектакли, и мне придется быть на рабочем месте с утра пораньше, — продолжает она. — А в отдельные дни есть еще и вечерние показы. Так что мы здесь, можно сказать, с утра и до ночи. Мы — это актеры, режиссеры, костюмеры, художники по свету, звукорежиссеры — творческая и техническая бригада театра в полном составе.

Но заметно, что Светлану Алексеевну радует вся эта предновогодняя чехарда, купленные заранее фантастически ярких цветов парики для подростков и детворы. Любимая работа, какой бы напряженной она ни была, не бывает в тягость.

Схватить образ за бороду

Светлана Алексеевна работает с лицом актера, а иногда подбирает ему накладные парик, усы, бороду, а то и лысину, если это необходимо для роли.

— Выбор постижерных изделий сегодня многообразен, но все равно приходится самой шить усы и бороды для каждого актера индивидуально, — рассказывает Светлана. — Это значит несколько часов сидеть без разгиба спины, и не один день. Однажды лишь с третьей попытки сделала нужные для образа усы.

Шьются усы-бороды так: специальным крючком на сетку каждый волосок прикрепляется отдельно. Работа, требующая не только времени и терпения, но и осторожности: крючком можно сильно пораниться.

Светлана Кислицына вспоминает случай, когда Евгений Евстигнеев, прибыв на гастроли в Липецк, привез коробочку с усами, совершенно неподходящими для его персонажа. И Светлана предложила ему своими руками сшитые усики. При следующей их встрече на гастролях в Калининграде сразу же спросил: «А вы усы не забыли? Привезли?!»

Еще один подарок от липецкого гримера получил Лев Дуров. Он должен был выйти на сцену областного театра в образе Льва Толстого. Посмотрела на привезенные реквизиты Светлана Алексеевна и ахнула: бороденка жиденькая, явно не для гения русской литературы. Но делать нечего — загримировала чем было, а сама тут же, пока на сцене шел спектакль, от души справила великолепную бороду, достойную тезки актера.

Возможно, этот случай повлиял на то, что слава о талантливом гримере дошла до Москвы. В 1997 году Светлану пригласили перейти на работу в театр Райхельгауза. Она долго думала, а потом отказалась.

— Не смогла предать коллектив, бросить своих артистов, каждым из которых дорожу, — вспоминает она сегодня. — Да и не ищут от добра добра. Не жалею, что осталась.

Как становятся гримерами

Обладательницей столь редкой профессии Светлана Кислицына стала неожиданно для самой себя. В театр 19-летнюю Свету пригласил один из его работников. Здесь ей и предложили попробовать себя в роли гримера. Заметив настойчивость девушки, тогдашний главный режиссер театра Владимир Пахомов направил ее на обучение в МХАТ. Светлана училась мастерству у известного столичного гримера Николая Максимова. И вот уже тридцать пятый год она постоянно совершенствуется в умении. Не без гордости показывает новинки индустрии грима и постижерского ассортимента: тут и различные латексные изделия, и специальные средства, позволяющие наносить грим и на кожу, и на тот же латекс, и клеевые ленточки, меняющие форму лица… За новыми технологиями Светлана следит с профессиональным любопытством и азартом.

С нынешним главрежем Сергеем Бобровским у Светланы Кислицыной сразу сложилось творческое взаимопонимание.

— Сергей Александрович иногда меняет образы. Я соглашаюсь с видением режиссера, ведь это его спектакль, он имеет на это право, — говорит гример.

Об актерах, как, впрочем, и обо всем коллективе театра, наша собеседница отзывается с какой-то материнской теплотой и любовью. Она считает, что актер имеет право и на не очень хорошее настроение, и на усталость. Порой надо друг друга потерпеть во имя Его Величества Искусства.

— Когда вас радует результат? — спрашиваю я, покидая уютную гримерную.

Немного грустные выразительные глаза Светланы Алексеевны оживляются, блестят, и она отвечает:

— Представьте: в театре аншлаг! Актеры выходят на сцену, там их герои оживут, начнут самостоятельное существование. И это произойдет благодаря моему участию тоже…