Премьера «ОНА» по пьесе талантливого и эксцентричного французского драматурга Жана Ануя «Ромео и Жанетта» - история внезапно вспыхнувшей яркой страсти и непреодолимого притяжения мужчины и женщины.

По жанру свой спектакль режиссёр Сергей Бобровский обозначил как «трагическая арабеска». Сама идея арабески созвучна представлениям исламских богословов о "вечно продолжающейся ткани Вселенной". Европейцы называли это ещё "боязнью пустоты". Стремление заполнить пустоту жизни яркими чувствами в максимальном градусе, неприятие полутонов, сплетение судеб в один непрерывный орнамент – вот только лишь поверхностная расшифровка идеи этого спектакля.

Философия существования героев пьесы воплощена в поисках истины, поэзии, созидательной и разрушительной силы любви…

В спектакле заняты нар. арт. России, лауреат Госпремии России Михаил Янко, засл. арт. России Ольга Мусина, молодые артисты театра Евгений Азманов, Максим Дмитроченков, Максим Заврин, Алевтина Коваленко, Мария Колычева, Борис Комков, Маргарита Романова Александр, Скачков и студенты РАТИ-ГИТИС и колледжа искусств им. Игумнова.

Режиссура, сценография, стихи – Сергей Бобровский

Костюмы – Каринэ Булгач

Пластика – Игорь Сурмий

Потребность в трагической ноте

Мысли по поводу премьеры в театре имени Льва Толстого «Она». Она – любовь? Сгорающая от страсти девушка? Или Она – это смерть?

Странное ощущение: побывать в том месте, где, казалось бы, уже давно все поняла и с чем успела распрощаться – с горечью и сожалением за взаимное отторжение. А ведь здесь мне с малых лет было увлекательно постигать азы зрительского восприятия сценической жизни и расти вместе со спектаклями, актерами… Когда стала журналистом, было интересно ходить на ежегодные встречи с маститыми театроведами, историками театра, режиссерами, съезжающимися на международные конференции. И вместе с этим я вдруг стала свидетелем медленного, а потом все более и более усиливающегося распада этого же театра, ухода и даже бегства актеров отсюда в другие более благоприятные для творчества места.

Речь о театре, который носит имя Льва Толстого. Липецкий Академический театр драмы. Посеявший в свое время добрые семена любви к искусству во многих, и также расточительно отвративший множество зрителей от себя, потому что поменял цели на политические, конъюнктурные...

Но уходит лидер, и вместе с ним кончается его эпоха. Если повезет, начинается новая жизнь с другим дыханием и сердцебиением. Как говорил Георгий Товстоногов: «Театр умер. Да здравствует театр!».

Я уже почти пять лет живу в Петербурге. Может, потому и живу здесь, что город театральный, фестивали сменяют один другой, проходят конкурсы, создаются премии для молодых – есть движение, соревнование, обмен опытом. Конечно, не все здесь равноценно и не всегда происходят открытия. Но все же они случаются – неожиданные, взрывающие привычные стереотипы. Нет-нет, а находишь то, что тебя трогает, развивает, учит и устремляет к дальнейшим поискам. (Заметим, что не только актеры убегают от кислородного голодания, но и зрители, которым невыносимо находиться вне поисков в искусстве).

…Недавнее возвращение мое как зрителя в театр имени Льва Толстого было на удивление приятным. Долго ничего не видела здесь из того, что сопрягалось бы с современным нервом, ритмом, что убеждало бы меня, что это и есть искусство или искренняя попытка приблизиться к нему.

И вот «Она». Драматург более чем известен - Жан Ануй. Но пьеса редко где ставящаяся. По жанру уже претендующая на что-то из ряда вон выходящее – трагическая арабеска (арабеска – фантазия, витиеватость, прихотливость)! Почему новый главный режиссер Липецкой областной драмы Сергей Бобровский взял для постановки сложную, философскую, умозрительную и при этом романтическую вещь? Он это объясняет так:
- Хочется темой любви и страсти, требующей особого языка, привлечь молодого зрителя, который, увы, был практически потерян за последние лет десять.
И я понимаю стремление Бобровского взять реванш, пускай и не за свой посыл, не за свою политику.

Расчет режиссера оказался верным – молодежь воспринимала и внимала происходящему на сцене очень живо, неравнодушно, а в конце спектакля, когда несчастные влюбленные, которых сыграли Алевтина Коваленко и Антон Даниленко, погибли в волнах океана, а за минуту до трагедии умер от сердечного удара беспутный, но трогательный отец Жаннет (в исполнении Михаила Янко), сочувствие героям достигло такого предела, что зал дружно встал и долго рукоплескал…

Один из главных персонажей Люсьен (Александр Скачков) в буддийском наряде и с буддийскими, хотя и не без налета цинизма мыслями, кажется, особенно сумел тронуть молодую публику. Трагичность восприятия жизни в юном возрасте (вспомните себя) – непременна и необходима, благодаря ей растут души. И нужен пример, и нужна глубина, в которую хочется нырять и в этих глубинах плавать, тонуть, страдать и, оттолкнувшись от дна, выныривать уже с какими-то духовными приобретениями. Неправильно считать молодежь примитивнее и беднее по чувствам, чем она есть. Часто молодые люди просто не умеют выразить того, что их обуревает, в лучшем случае им приходится оперировать понятиями и определениями о чести и достоинстве, о любви и предательстве из пресловутого «Дома-2».    

Но вдруг им становится понятен, а если не понятен, то притягателен Люсьен, натягивающий на руки женские чулки. Он уже не ждет свою возлюбленную, которая два года назад пошла купить чулки и больше не вернулась. Люсьен много раз по ходу действия подчеркивает, что он мсье Рогоносец, и понятно, как трудно ему пережить поражение и невозможно полюбить другую, разве что ждать терпеливо, день за днем прихода…Смерти. Да, вот она, настоящая возлюбленная! С течением спектакля эти рассуждения обретают не умозрительный характер, а действительно становятся явью. Охваченные внезапным чувством друг к другу Жаннет и Фредерик вынуждены расстаться, потому что их безрассудство породило страдания Юлии, только недавно называвшейся невестой Фредерика. Юлия делает попытку отравиться, и юноше ничего не остается, как вернуться к несчастной. Он уходит от Жаннет, и на его место приходит другой человек, богатый и властный, и берет Жаннет в жены. Еще не все зрителю понятно, еще не приходит осознание безвыходности выбора между любовью и долгом, но уже есть ощущение затягивающейся все туже и туже петли. Не все молодые актеры играли равноценно и до конца убедительно, но  достаточно было горения и нервической манеры Алевтины Коваленко (Жаннет), чтобы все начинало приобретать смысл, и принимались в равной степени высота и низость любви. Сбылось мрачное пророчество буддиста Люсьена о самой главной возлюбленной – Смерти. Она, кровожадная любовь, властно забрала из этого мира тех, кто пошел по зову страстных чувств.

Замешанная на представлениях о трагедии Древней Греции, драматургия Ануя была хорошо почувствована режиссером Бобровским. Стиль вполне выдержан, и даже вступающая в диссонанс несколько бытовая игра Матери (Ольга Мусина) и Юлии (Анастасии Абаевой) не помешала прозвучать романтической ноте. Лаконичность сценографии только усиливала внимание к внутренним переживаниям героев. А вот музыка показалась излишне популярной, предсказуемо сентиментальной, не нагруженной современным звучанием. Взвивающиеся занавески – да, красиво. Но и они играли роль уже проторенной дороги во внешний мелодраматизм. Впрочем, жанр трагической арабески, как ни крути, оправдывал все эти сентименты. Можно закрыть на них глаза вовсе и признать очевидное – премьера удалась, и зал был покорен.

Елена Добрякова

Липецк – Санкт-Петербург