Странное ощущение: побывать в том месте, где, казалось бы, уже давно все поняла и с чем успела распрощаться – с горечью и сожалением за взаимное отторжение. А ведь здесь мне с малых лет было увлекательно постигать азы зрительского восприятия сценической жизни и расти вместе со спектаклями, актерами… Когда стала журналистом, было интересно ходить на ежегодные встречи с маститыми театроведами, историками театра, режиссерами, съезжающимися на международные конференции. И вместе с этим я вдруг стала свидетелем медленного, а потом все более и более усиливающегося распада этого же театра, ухода и даже бегства актеров отсюда в другие более благоприятные для творчества места.

Речь о театре, который носит имя Льва Толстого. Липецкий Академический театр драмы. Посеявший в свое время добрые семена любви к искусству во многих, и также расточительно отвративший множество зрителей от себя, потому что поменял цели на политические, конъюнктурные...

Но уходит лидер, и вместе с ним кончается его эпоха. Если повезет, начинается новая жизнь с другим дыханием и сердцебиением. Как говорил Георгий Товстоногов: «Театр умер. Да здравствует театр!».

Я уже почти пять лет живу в Петербурге. Может, потому и живу здесь, что город театральный, фестивали сменяют один другой, проходят конкурсы, создаются премии для молодых – есть движение, соревнование, обмен опытом. Конечно, не все здесь равноценно и не всегда происходят открытия. Но все же они случаются – неожиданные, взрывающие привычные стереотипы. Нет-нет, а находишь то, что тебя трогает, развивает, учит и устремляет к дальнейшим поискам. (Заметим, что не только актеры убегают от кислородного голодания, но и зрители, которым невыносимо находиться вне поисков в искусстве).

…Недавнее возвращение мое как зрителя в театр имени Льва Толстого было на удивление приятным. Долго ничего не видела здесь из того, что сопрягалось бы с современным нервом, ритмом, что убеждало бы меня, что это и есть искусство или искренняя попытка приблизиться к нему.

И вот «Она». Драматург более чем известен - Жан Ануй. Но пьеса редко где ставящаяся. По жанру уже претендующая на что-то из ряда вон выходящее – трагическая арабеска (арабеска – фантазия, витиеватость, прихотливость)! Почему новый главный режиссер Липецкой областной драмы Сергей Бобровский взял для постановки сложную, философскую, умозрительную и при этом романтическую вещь? Он это объясняет так:
- Хочется темой любви и страсти, требующей особого языка, привлечь молодого зрителя, который, увы, был практически потерян за последние лет десять.
И я понимаю стремление Бобровского взять реванш, пускай и не за свой посыл, не за свою политику.

Расчет режиссера оказался верным – молодежь воспринимала и внимала происходящему на сцене очень живо, неравнодушно, а в конце спектакля, когда несчастные влюбленные, которых сыграли Алевтина Коваленко и Антон Даниленко, погибли в волнах океана, а за минуту до трагедии умер от сердечного удара беспутный, но трогательный отец Жаннет (в исполнении Михаила Янко), сочувствие героям достигло такого предела, что зал дружно встал и долго рукоплескал…

Один из главных персонажей Люсьен (Александр Скачков) в буддийском наряде и с буддийскими, хотя и не без налета цинизма мыслями, кажется, особенно сумел тронуть молодую публику. Трагичность восприятия жизни в юном возрасте (вспомните себя) – непременна и необходима, благодаря ей растут души. И нужен пример, и нужна глубина, в которую хочется нырять и в этих глубинах плавать, тонуть, страдать и, оттолкнувшись от дна, выныривать уже с какими-то духовными приобретениями. Неправильно считать молодежь примитивнее и беднее по чувствам, чем она есть. Часто молодые люди просто не умеют выразить того, что их обуревает, в лучшем случае им приходится оперировать понятиями и определениями о чести и достоинстве, о любви и предательстве из пресловутого «Дома-2».    

Но вдруг им становится понятен, а если не понятен, то притягателен Люсьен, натягивающий на руки женские чулки. Он уже не ждет свою возлюбленную, которая два года назад пошла купить чулки и больше не вернулась. Люсьен много раз по ходу действия подчеркивает, что он мсье Рогоносец, и понятно, как трудно ему пережить поражение и невозможно полюбить другую, разве что ждать терпеливо, день за днем прихода…Смерти. Да, вот она, настоящая возлюбленная! С течением спектакля эти рассуждения обретают не умозрительный характер, а действительно становятся явью. Охваченные внезапным чувством друг к другу Жаннет и Фредерик вынуждены расстаться, потому что их безрассудство породило страдания Юлии, только недавно называвшейся невестой Фредерика. Юлия делает попытку отравиться, и юноше ничего не остается, как вернуться к несчастной. Он уходит от Жаннет, и на его место приходит другой человек, богатый и властный, и берет Жаннет в жены. Еще не все зрителю понятно, еще не приходит осознание безвыходности выбора между любовью и долгом, но уже есть ощущение затягивающейся все туже и туже петли. Не все молодые актеры играли равноценно и до конца убедительно, но  достаточно было горения и нервической манеры Алевтины Коваленко (Жаннет), чтобы все начинало приобретать смысл, и принимались в равной степени высота и низость любви. Сбылось мрачное пророчество буддиста Люсьена о самой главной возлюбленной – Смерти. Она, кровожадная любовь, властно забрала из этого мира тех, кто пошел по зову страстных чувств.

Замешанная на представлениях о трагедии Древней Греции, драматургия Ануя была хорошо почувствована режиссером Бобровским. Стиль вполне выдержан, и даже вступающая в диссонанс несколько бытовая игра Матери (Ольга Мусина) и Юлии (Анастасии Абаевой) не помешала прозвучать романтической ноте. Лаконичность сценографии только усиливала внимание к внутренним переживаниям героев. А вот музыка показалась излишне популярной, предсказуемо сентиментальной, не нагруженной современным звучанием. Взвивающиеся занавески – да, красиво. Но и они играли роль уже проторенной дороги во внешний мелодраматизм. Впрочем, жанр трагической арабески, как ни крути, оправдывал все эти сентименты. Можно закрыть на них глаза вовсе и признать очевидное – премьера удалась, и зал был покорен.

Елена Добрякова

Липецк – Санкт-Петербург