Звучности спектаклю придало то обстоятельство, что увидеть свою собственную пьесу на сцене из Болгарии прибыл сам автор – знаменитый драматург Христо Бойчев.

Мизансцена безумия

Сокрушительная рецензия на спектакль Сергея Александровича Бобровского – доведётся ли мне написать когда-нибудь таковую? Не уверен, вряд ли. Нет у меня к нему экзистенциальных претензий, как у некоторых ретроспективно настроенных театралов. Много воды утекло с тех пор, как в нашем городе работает Бобровский, и до сих пор не устаю потрясаться комментариям из серии: нет, на это я не пойду, на что он способен вообще? Да нет уж, сходите, а потом дискутируйте. Я посещаю каждый спектакль – хочется мне того или нет. Профессия, понимаете ли, обязывает. Да и в общечеловеческом смысле проявлять интерес, постигать новое – это совершенно естественно. Вот и пытаюсь быть естественным и непредвзятым. И, вы знаете, так затягивает! Будто я всё это время смотрю какой-то сериал, внимательно наблюдая за развитием событий.

Режиссёр сумел тихой сапой – в силу своего отнюдь не взрывного темперамента – перетрясти труппу и тонко откалибровать её на свой лад. Помнит ли кто-нибудь сейчас, как аккуратно начинал Бобровский здесь, как нежно он входил в доверие к театру, к актёрам? И какое внутреннее сопротивление иногда встречал! Сергей Александрович – человек искренний и в интервью свои эмоции по поводу той или иной готовящейся постановки никогда не скрывал. Разное было. Но кто бы мог подумать, что, спустя три с небольшим года с момента появления Бобровского в Липецке, на предпремьерном показе, на «сдаче» спектакля (выражаясь театральным языком), за день до того как вещь представят широкой публике, – избранные приглашённые числом ровно в ползала будут стоя рукоплескать и кричать «браво»? А кому-то из актёров ещё и цветов преподнесут за день до премьеры. И за день же до официальной премьеры сам Бобровский признается мне: «Я никогда ещё так не был доволен работой своей труппы». Получается, есть результат?

Ещё как есть! Сергей Бобровский со своей новой постановкой лихо перепрыгнул на качественно новый уровень – ему удалось сделать что-то такое, чего никогда не было на липецкой сцене. Например, показать (пусть и на доли секунды) целых четыре оголённых «пятых точки» сразу, видимо, в качестве напоминания злопыхателям: критики мы не боимся. Скандал! Крик! Пожар! Академический театр в беде! Спасайся, кто может! Нет, в академическом театре – сумасшедший дом, таков сюжет, извините.

Сюжет «Полковника-птицы» разворачивается в недалёком прошлом в период военного конфликта на Балканах. Оговоримся, что Бобровский перенёс действие на тысячу лет вперёд – в 3012 год, подчеркнув тем самым круговорот и извечность проблем, о которых предлагает задуматься спектакль. В маленьком затерянном в горах монастыре обрели приют несколько пациентов с психиатрическими диагнозами и их несчастный молодой Доктор. Вокруг – взрывы и налёты, и никому нет дела до еле-еле сводящих концы с концами, брошенных на произвол судьбы сумасшедших. Ни лекарств, ни еды, близится зима. Сбившийся с курса самолёт ООН по ошибке сбрасывает в расположение лечебницы контейнер с зимним военным обмундированием. Вид форменной одежды пробуждает в одном из больных – бывшем полковнике – профессиональный военный инстинкт. Под его предводительством сумасшедшие превращаются в элитное спецподразделение миротворцев. Начинается их путешествие через горы, которое приводит отряд через границы и разбитые войной дороги прямиком в Брюссель, к дверям штаб-квартиры ООН... Это смех сквозь слёзы и выпяченный абсурд окружающей действительности, когда непонятно: где безумие, а где здравый смысл, – такая мысль звучит из уст относительно «нормального» Доктора, который в итоге сам становится бойцом опекаемого им отряда…

Постановкой психо-утопии, как сам режиссёр нарёк «Полковника-птицу», заниматься начали несколько месяцев назад не спеша, оставив достаточно времени на подготовку. Сложность задачи заключалась в том, что каждому из действующих артистов предстояло сыграть то или иное психическое расстройство. В качестве своеобразного ликбеза по психозам, неврозам и фобиям постановщик предложил своим подопечным целый список тематических фильмов на нескольких листах. Наверное, удачно совпал момент. Режиссёр успел за годы работы обвыкнуться с составом артистов, попробовал с ними множество разнообразных форм, и вот ему попадается в руки пьеса… Пьеса непростая, тонкая, где есть место гомерическому смеху – над сценой в бане я хохотал до слёз. И здесь же неизбывная тоска – довольно только дождаться до финала, где судьбы живых людей заедают, как пластинка, где-то вне времени и пространства. «Пожалуй, самый трагический финал из всех моих не особенно-то весёлых спектаклей», – заключил Бобровский.

Стоит отдельно отметить смелые хореографические решения, которых Сергей Александрович раньше немного побаивался. Танцы получились на ура: и коллективная «отрядная» пляска, и лирический дуэт Полковника с единственной дамой в мужском коллективе – Пепой. Впрочем, как сказать – дамы… Роль исполнял самый что ни на есть кавалер – Владимир Борисов, героически справившийся с женским образом, добавив в него оригинальной пластики и интонации.

Вообще в постановке чувствовалась коллективная игра. Нельзя выделить кого-то одного, но и слабых звеньев – так же нет. Никто не тянул одеяло на себя, а в результате – абсолютно цельный образ всего спектакля. Отметим молодёжь, вышедшую на большую сцену вместе со «взрослыми»: замечательно для дебюта – с ролью Доктора справился Егор Корнев, а Дмитрию Ключникову достоверно удалось сыграть глухого, понимающего речь только по губам.

Драматург с металлургическим прошлым

Уверен, с удвоенной силой репетиции начались, когда подтвердилось: автор текста «Полковника-птицы» знаменитый драматург из Болгарии Христо Бойчев принял приглашение липецкого театра приехать на премьеру. Христо появился в нашем городе днём ранее, но ни на репетицию, ни на генеральный прогон принципиально не пошёл. «Градус страстей слишком велик, – объяснил Христо, – не хочу подогревать эту напряжённость». Зато Бойчев охотно общался с прессой, и первыми на очереди были, конечно же, «Итоги недели».

Христо Бойчеву – немного «за шестьдесят», но выглядит он исключительно бодро. Немного небрежный стиль в одежде, приятная располагающая улыбка, хорошее знание русского языка. Вы не поверите, но ирония состоит в том, что по образованию звезда мировой драматургии... инженер-металлург. Однако металлургия с тридцати лет Христо не занимает. Как раз в тот период своей жизни, случайно попав в заводской театр, Бойчев осознал своё призвание. И немедленно взялся за перо, из-под которого за последующие годы вышло множество пьес, украшающих сегодня репертуары театров в десятках стран мира. Автор охотно ездит на спектакли, поставленные по его собственным пьесам. Да и в Россию это далеко не первый визит. В нашей стране пьесы болгарского драматурга пользовались неизменной популярностью, их охотно брали в репертуар отечественные театральные труппы. В прошлом культурный обмен между странами соцлагеря был поставлен на широкую ногу, поэтому из дружественной Болгарии «музыку заказывали» ещё в 80-х. Тем не менее в новую эпоху интерес не только не иссяк, но ещё и приумножился: как никогда активно пьесы дружественного драматурга шли в 2000-х.

Христо Бойчев с нотой недоумения и, как мне показалось, лёгкой досадой констатировал: с тех пор как его признали лучшим в Болгарии театральным автором в 1989 году, он всё больше становился международным, интернациональным.

– Наверное, из зависти, – сообщает Христо, – меня дальше и дальше отодвигали от болгарской сцены. В 80-х и в начале 90-х мои вещи играли сорок болгарских театров, некоторые по две-три пьесы одновременно. Ситуация такова, что у нас часто сменяются руководители театров. С этим ничего не поделаешь, таково внутреннее устройство театральной среды в стране. Не успеешь познакомиться с только что пришедшим в толковый театр режиссёром – на его место назначают другого. Руководствуясь, очевидно, неуёмными амбициями, новые старались блеснуть оригинальностью: во что бы то ни стало пойти наперекор устоявшейся традиции. Так, я всё меньше и меньше интересовал болгарских постановщиков, но при этом постоянно поступали приглашения из-за границы. Сейчас нет и месяца, чтобы где-то не случилась премьера очередной инсценировки по моему тексту: от Новой Зеландии и Австралии до Лос-Анджелеса, от Южной Африки чуть ли не до полярного круга. А на моей родине всего лишь десять театров взяли «Полковника». В 1997 году произошёл переломный момент в моей карьере: вместе с «Полковником-птицей» я победил среди четырёх сотен конкурентов в международном конкурсе Британского Совета. Приз собственноручно вручал лауреат Нобелевской премии, известнейший драматург Харольд Пинтер в Королевском Национальном Театре Лондона. Эта победа позволяет мне до сих чувствовать себя относительно спокойно. Я всегда знаю, что если мои пьесы не будут ставить в Болгарии, то поставят где-то ещё. Известность иногда помогает. Кстати, и на президентский пост Болгарской Республики в 1996 году я баллотировался только из-за того, что не знал, как разобраться со своей популярностью.

– Да, ваша биография потрясает: вы и телеведущим успели побывать, и сто тысяч голосов на выборах получить... Но ближе вам, надо понимать, всё-таки театр, не так ли?

– В больших театрах основной двигатель – коммерция. Они берут только те пьесы, на которые гарантированно придут полные залы. И в каждой стране своя мода, определённая конъюнктура. Вот, например, две недели назад смотрел кое-что в Лондоне. Англия – очень консервативная страна, и далеко не центр мирового театра, как они сами о себе думают. Сегодня ситуация в стране следующая: активно насаждаются левацкие настроения. Оттого очень популярный жанр – критический реализм на производственную тему, написанный современно, на злобу дня. Вообразите? Проблемы рабочих, их отцов, детей, жизнь среднего класса, преступность и тому подобное – вот остроактуальные темы для драматургии на Туманном Альбионе. Плюс к этому – театр воспринимается в принципе по-иному. То есть нет такого понятия, как режиссёрская находка: как автор написал, так и надлежит сыграть. Напротив, восточноевропейский подход во многом определяется стилем конкретного постановщика. Театр модерна, поэтичный театр – только в Восточной Европе. Он более интеллектуальный. Как мне кажется, в странах Восточной Европы люди понимают основную задачу, сущность театра – отвечать на вечные вопросы бытия, а не решать сиюминутные проблемы, критиковать и высмеивать современность, как в той же Англии. В Англии в театр ходят обычные средние люди, которые чисто финансово могут себе это позволить. В Европе же публика более рафинированная, тонкая, воспитанная.

– А как устроен театр в Болгарии? Поясню вопрос. Липецкие актёры участвовали в постановке в Швейцарии. Там есть практика набирать труппу под конкретный проект. Как только его «откатывают», состав распускают.

– Швейцария – не показательная страна в плане театра. Она очень небольшая, там есть деньги, но нет широких культурных горизонтов, практически отсутствуют свои оригинальные драматурги. По сути, театральный рынок вообще толком не сложился. То же самое в Америке. Много частных небольших театров, живущих на деньги спонсоров. Наберут артистов, сыграют пятнадцать-двадцать раз – и всё заканчивается. В Болгарии система давно сформировалась, театры поддерживаются государством. Театров много, в каждой области обязательно есть одна или больше сцен. Театры репертуарные, спектакли могут оставаться на подмостках по нескольку лет, всё зависит от популярности конкретной вещи. В том же Лондоне не прекращая играют «Мышеловку» уже лет пятьдесят! Или «Отверженные», ещё какие-то мюзиклы… Во многом такие постановки рассчитаны на туристов, поэтому и стабильно востребованы.

– Давайте вернёмся к «Полковнику-птице». Пьеса написана давно. Как она воспринимается вами сегодня? До сих пор близка вам или живёт отдельной жизнью?

– Пьеса писалась в период активной фазы югославской войны, сюжет навеян этим историческим этапом. Но идея – трансцендентальная, вечная для человеческого духа. И поэтому, как мне кажется, пьесу продолжают ставить. Даже образ птицы, являющийся в христианской культуре и шире – в человеческом воображении – символом духа, намекает зрителю. Хотя я не думал об этом аспекте, когда сочинял. Задача автора – рассказать историю. Но и смысл вложить, само собой. Позволю себе провести, возможно, нескромную параллель. Про кого пишет Чехов? Он живописует персонажей своей эпохи. Но идея, главная мысль – это человек и его страсти, фундаментальные вопросы бытия – любовь, смерть, добро и зло… Если ты пишешь о человеке, о его духе, то это на века. Если в пьесе нет философского начала, ей суждено стать однодневкой. Если говорить о сюжете, то сегодня он был бы актуален для арабского мира: там неспокойно, там революции, там миротворцы, там люди предоставлены сами себе… Мне кажется, именно в таких условиях мог бы откуда ни возьмись появиться Полковник. У нас, в бывших странах соцлагеря с тоталитарным строем эти процессы уже миновали, но они продолжаются где-то ещё. Передел собственности, перераспределение денег – это будет всегда. Но деньги вернутся к тем, кто владел ими изначально. Только производственные отношения, как говорил Маркс, станут иными.

www.itogi.lpgzt.ru